Какая основная перемена произошла с украинцами в прошлом году?
— В первую очередь изменилось отношение населения к выбору внешнеполитического курса страны. После событий 2014 года уровень поддержки сближения Украины с Россией рухнул с 46% до 22%. Почти все годы независимости мы пытались усидеть на двух стульях, нам хотелось и на восток — к России, и на Запад — в ЕС. Но сейчас можно с уверенностью сказать: мы своё европейское будущее выстрадали.

Жизнь внесла коррективы и в вопросы вступления в НАТО. Если бы сейчас проходил референдум о присоединении к Альянсу, большинство украинцев высказалось бы за. 46% населения считает, что это способ обеспечить безопасность государства. А ведь ещё в 2013 году так думали только 13% украинцев, 42% выбирали нейтралитет Украины. Особенно поражает Донбасс. В Донецкой области в январском опросе фонда «Демократические инициативы» за присоединение к НАТО высказалось 17% жителей. Такого никогда не было. В лучшем случае находилось 3 — 5% сторонников Альянса.
Дороги назад нет?
— Нет. И причина — война. 70% населения считает, что мы воюем с Россией. В Украине, кстати, в связи с войной резко возросли страхи и тревожность. Это хорошо демонстрирует ежегодный мониторинг общественного мнения Института социологии. Никогда за время существования независимой Украины люди не испытывали столь серьёзного страха перед внешним врагом. А сейчас это один из основных страхов, наряду со страхом невыплаты пенсий, зарплат и ростом цен. Также люди боятся межнациональных конфликтов и распада Украины как государства. Эти опасения входят в число основных.
Любовь украинцев к России развеивается на глазах. Ещё в феврале прошлого года позитивное отношение к северному соседу было у 78% украинцев, а к концу года этот показатель упал до 36%. Мы перестали быть братьями. Параллельный процесс: всё больше украинцев ощущают себя в первую очередь гражданами Украины.
Разве раньше было иначе?
— Социологи всегда отмечали высокую степень региональной самоидентификации — люди ассоциировали себя в первую очередь с малой родиной. К примеру, в 2000 году гражданами Украины себя считали только 46% населения, после Оранжевой революции — 55%, летом 2014- го — уже 64%, а сейчас — 73%. При других обстоятельствах подобные изменения происходили бы медленно, по мере смены поколений. А тут гражданские настроения растут как на дрожжах. Люди задумались: кто мы?
Каждый год я езжу в Никополь, у меня там похоронены родители. Город преимущественно русскоязычный. Никогда там не было столько украинской символики. Например, вывеска на русском «Строительные товары», а рядом висит огромный украинский флаг. Русскоязычная Украина в значительной степени стала ассоциировать себя с Украиной. Относительно высокая региональная идентификация (порядка 30 — 35%) осталась в Донбассе и Закарпатье. Это два региона, которые более всего хотели бы федерализации.
Возможен ли диалог с пророссийски настроенными жителями восточных областей?
— Нужно понимать, что нет единого юго-востока. Даже внутри областей настроения отличаются. Мы, например, проводили опросы в Славянске и Краматорске — в двух городах, расположенных всего в 15 км друг от друга. Более проукраинский Краматорск стремится в основном в ЕС, а Славянск — в Таможенный союз. И ещё один момент. У нас были фокус-группы в Луганской области. Там сформировался такой стереотип: когда к власти пришли донецкие, они «гнобили» киевских, а пришли киевские, они будут угнетать нас, донецких. Собственно, с непринятия новой киевской власти, которая по местной логике должна «гнобить», и начался стихийный бунт Донбасса.
Что же нас может объединить?
— Прежде всего окончание войны. Чем ближе к фронту, тем больше возрастают настроения, которые можно охарактеризовать фразой «мир любой ценой». Если же предположить, что мир достигнут, главная задача — борьба с коррупцией и улучшение социально-экономической ситуации.
Всё просто и сложно одновременно. В Донбассе значительная часть жителей (около 30%) полагает, что для примирения необходимо бороться «с националистической идеологией и обострением национализма», которого они (в отличие от остального востока и юга) очень боятся. Но это пройдёт. Возьмём Славянок и Краматорск, которые были под властью «ДНР». Они боятся возвращения «ДНР» больше, чем Правого сектора. Сама жизнь вносит коррективы.
Нам также нужно преодолевать некоторую предубеждённость по отношению к жителям Донбасса. В нашем опросе, проведённом в январе, основная характеристика рядового жителя Донбасса, по мнению жителей других регионов Украины, — склонность к сепаратизму. Хотя на самом деле такую склонность проявили лишь 35% опрошенных в Донецкой области.
Как менять картину мира тех, кто верит в «хунту» и «карателей»?
— Вести нормальный диалог с жителями оккупированных территорий вряд ли удастся: украинские СМИ туда не доходят. Думаю, больше поможет восстановление инфраструктуры в освобождённых городах. Я не очень рассчитываю на особый украинский патриотизм. Там примерно одинаковое количество активного пророссийского населения и активного проукраинского, причём проукраинское в значительной мере выехало. Но в большинстве своём жители Донбасса — граждане по-обывательски прагматичные. Они и в России могут жить, и в Украине, лишь бы жить давали.
Людям надо предоставить возможность работать и зарабатывать. Необходимо показать, что в Украине жить хорошо. В Донецкой области, как свидетельствует январский опрос, 35% населения хотело бы отсоединения от Украины, но это далеко не большинство. Минские соглашения — в значительной степени вынужденная капитуляция. Но она может сыграть позитивную роль, если удастся наладить нормальную жизнь в освобождённых городах. Сегодня необходимо приступить к решению назревших внутренних проблем. Ведь ставка высока — быть или не быть Украине.